Рассказывает о последнем рейсе молодого учёного - океанолога. На корабле царит обстановка характерная периоду застоя в стране, но обострённая нахождением заграницей. Здесь очень ярко отражены все черты и человеческие качества, выработанные как защитная реакция в период правления страной физически больными руководителями.
Герой повести двадцатилетний парень не в силах осознать и принять разложение отношений в коллективе, процветания предательства, доносительства и душевного разврата. Но он чувствует, что причины этого не в самих людях, а гораздо глубже.
Но кому он может об этом рассказать здесь в замкнутом пространстве? С кем поделиться своими переживаниями?
И не находит иного решения как изложить все свои мысли на листок бумаги, запихнуть его в колбу и кинуть за борт, тем самым становясь её заложником. Но к несчастью, ему показалось, что порыв вера не дал ей упасть в море….
….Дакар. Что-то в этом слове было жаркое. Как вырвавшийся из под крышки раскалённого котла пар. Солнце спалило даже облака и теперь без помех фокусировало свои лучи на тысячелетиями высыхающую землю, стараясь высосать из неё последнюю надежду на процветание. Издали город казался брошенным. Он притягивал взгляд своей таинственностью и настораживал беспорядком геометрических нагромождений прибрежных построек. Чем ближе к берегу подходил катер, тем сильнее в душе нарастала тревога. Что-то гнетущее таилось в каменном оскале города обрамлённым жёлтыми песчаными барханами дёсен. Не смотря на солнечное пекло всё отдавало неприступным голодом пробегающим мурашками по телу, едва прикрытому лёгкой материей. Залитая нефтепродуктами вода, с плавающими в ней железными банками из-под пива, раскачиваемые морской зыбью бутылки молчаливо свидетельствовали об отступающей здесь жизни. Несколько судов стояло у цементной стенки, возведенной видимо ещё в колониальные времена. Теперь, испещренная трещинами и выбоинами, она напоминал недобитого зверя, олицетворяющего памятник протекторату Франции. На пристани толпились местные жители в разноцветной, бросающейся в глаза своей тошнотворной яркостью, грязной одежде. Смоляные кучерявые головы аборигенов периодически сближались, кучкуясь, будто тёрлись друг о друга, что-то шепча, и тут же рассыпались в стороны при появлении полицейского. Такого же темнокожего как они.
Зацепив оба швартова, моряки начали выходить из шлюпки. Их тот час облапила чернота, состоящая из протянутых рук, улыбающихся ртов с тёмно-красными дёснами и белыми как снег зубами. Она лезла в лица, тянула за рубашки, брызгала слюнями.
-Делай бизнес! Давай, рус, делай бизнес!- кричало это клокочущее разноцветное месиво.
Моряки отмахивались от неё, ругались, слыша в ответ родную матерщину.
- Гоу аут! Хэнд офф,- как можно жёстче произнёс Чернов, выдирая чёрную руку из своего кармана.
Часть негров шарахнулась в сторону, вытаращив глаза. Неожиданно один из них, тощий, в полосатых штанах выскочил вперёд и, презрительно искривив свой красный губастый рот, пуская сквозь зубы слюнявые пузыри прошипел:
- Расист!- и ещё раз, но уже громче, так что слышал весь экипаж и окружающие их,- Русс расист!
Чернов испугано оглянулся. Замполита рядом не было, и он успокоился….